Кто он, этот «красный чех»?
Появление Ярослава Гашека в комендатуре в первое время вызывало у некоторых красноармейцев недоумение: с белыми чехами мы тогда дрались не на жизнь — на смерть, а в комендатуре служит один из чехов. Откуда и как попал он к нам? Не подастся ли он к своим «братьям»? Такие вопросы можно было услышать иногда в среде бойцов.
Мне нередко приходилось разъяснять бойцам необоснованность их сомнений в отношении «красного чеха» Свои разъяснения я подтверждал тремя доводами: во- первых, Гашек — коммунист; во-вторых, в Самаре он уже достаточно доказал свою преданность революции, участвуя в борьбе с белочехами и белогвардейцами и, наконец, он направлен к нам политотделом Реввоенсовета 5-й армии. Но мои объяснения не всегда доходили до сознания некоторых красноармейцев и младших командиров комендантской роты. Особенно «любопытные» нет-нет да и спросят, бывало: кто же все-таки этот «красный чех»? чем он занимался до войны? крестьянин он или рабочий? в какой партии он состоял?
Разговоры о личности Гашека среди бойцов не прекращались, и я решил переговорить с нашим комендантом Широковым. Выслушав меня внимательно, он сказал:
— Это очень хорошо, что вы своевременно информировали меня о таких «недоуменных вопросах» бойцов. Завтра в 10 часов утра проведем красноармейское собрание комендантской роты, на котором все эти недоумения разрешим сообща. Я приглашу на собрание Таранова, Шпитульского и Гашека. Конечно, подобные разговоры среди наших красноармейцев нежелательны. Хотя эти вопросы в нас развивают бдительность, но в то же время они подтачивают взаимное доверие...
На другой день после этого разговора в помещении Красных казарм состоялось собрание красноармейцев комендантской роты с участием коменданта, его помощников и Ярослава Гашека.
Открывая собрание, комендант сказал:
— Товарищи! Это собрание я решил провести для того, чтобы поговорить с вами по душам, ответить на ваши вопросы и наладить между бойцами и руководителями комендатуры хорошие, товарищеские отношения, основанные на взаимном доверии и уважении.
— Мне известно, что некоторых бойцов интересуют биография товарища Гашека, его прежняя и послереволюционная деятельность. Хотя Ярослав Гашек сам здесь присутствует, но сначала разрешите мне сказать о нем несколько слов.
— Ярослав Гашек, — продолжал Широков, — родился 30 апреля 1883 года в Праге в семье учителя. По окончании коммерческого училища некоторое время работал в банке, но вскоре оставил службу и целиком посвятил себя литературной деятельности...
Далее мы узнали, что с 1905 года Гашек состоял в партии чешских социалистов — «анархо-коммунистов». Впоследствии он отходит от анархистского движения. Мобилизованный в ненавистную ему австро-венгерскую армию, 23 сентября 1915 года Гашек добровольно сдался в русский плен.
Весной 1916 года в Киеве начали формировать в составе русской армии чешские дружины из военнопленных. Делалось это под флагом освобождения Чехословакии из-под австрийского гнета. Перспектива была заманчивой, значительная часть чехословацких военнопленных поддалась на эту агитацию чешских бур жуазных националистов. Ярослав Гашек тоже вступает в Чешскую дружину (легион) и направляется в Киев, где с жаром агитирует военнопленных за вступление в дружину и активно сотрудничает в редакции газеты «Чехослован».
Быстрое распространение идей Октября в стране, победа Советской власти в феврале 1918 года на всей Украине, а также предательская политика чехословацкого национального совета, превратившего легионы в ударную группу интервентов и белогвардейцев, — все это, безусловно, оказало большое воздействие на Гашека и открыло ему глаза. В конце февраля 1918 го- , да он порывает связь с чешскими легионерами и в начале марта переезжает из Киева в Москву.
Непосредственное общение со старыми коммунистами, чтение большевистских газет и литературы, выступления руководителей партии и правительства — все это содействовало политическому созреванию Гашека. В Москве он вступает в Чехословацкую секцию РКП (б) и начинает сотрудничать в газете «Прукопник» («Пионер»).
Старый коммунист Сергей Михайлович Бирюков, у которого Гашек жил несколько дней по прибытии из Киева в Москву, так рассказывает об этом периоде:
«Появился он как-то поздно вечером, чем-то радостно возбужденный. Оказалось, пришел поделиться со мной огромным событием в его жизни: несколько
часов назад он был принят в ряды Российской Коммунистической партии большевиков. И показал мне партийный билет...
Гашек рассказал и еще об одном важном событии. Он вместе с чехами-коммунистами встретился с Председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Яковом Михайловичем Свердловым. Они долго беседовали по разным вопросам, связанным с чешскими организациями в Советской России, в частности об издании чешских газет и другой литературы. Товарищ Свердлов оказал большую помощь и поддержку чешским коммунистам в партийной работе»[1].
27 марта 1919 года через газету «Прукопник» Гашек обратился к своим обманутым землякам со статьей «К чешскому войску. Зачем ехать во Францию?», где горячо призывал соотечественников решительно встать на сторону революции и «помочь русскому народу укрепить Республику Советов, от которой исходят лучи освобождения для всего мира и нашего народа». «Мы должны остаться здесь! Наше место здесь, а ни в коем случае не на Западе! Мы должны помочь России!» Гашек был одним из организаторов создания боевого интернационального отряда Красной Армии, который участвовал в обороне Самары.
После захвата Самары легионерами чехословацкого корпуса (8 июня 1918 г). Гашек вынужден был скрываться от белогвардейцев. Ему помогали простые люди, трудящиеся крестьяне разных национальностей (мордва, татары, чуваши) — они скрывали Гашека от белогвардейцев, давали приют, одевали, кормили, делились чем могли из своих скудных запасов.
Из Большой Каменки Гашек направился к Симбирску. В июле белочехи уже подошли к городу, а 22 июля захватили его и находились там до 12 сентября. Поэтому Гашек вынужден был перебраться на правый берег Волги...
После Широкова выступил сам Ярослав Гашек, дополнив рассказ коменданта, и так бойцы-красноармейцы комендантской роты познакомились и с самим Гашеком и с его биографией. После этого собрания ни у кого не оставалось сомнений в «благонадежности» Гашека.
Более двух месяцев пришлось Гашеку скрываться от белочехов и «бродить» по Самарской и Симбирской губерниям. Он даже заходил в селения, расположенные на территории Казанской губернии, точнее сказать, между Казанью и Симбирском, где в то время действовала Левобережная группа войск 5-й Красной Армии. Бывший боец и политработник этой группы, известная советская писательница, Елизавета Яковлевна Драбкина рассказывает, как она случайно в это время встретила Гашека на вечере художественной самодеятельности. Мне хочется здесь, говоря об этом периоде жизни Гашека, обратиться к воспоминаниям Е. Я. Драбкиной.
«Однажды в «Новом Порт-Артуре»[2] появился приехавший «с того берега» человек, с мягкими чертами приветливого славянского лица...
На фронте в тот день стояло затишье. По этому случаю в «Новый Порт-Артур» набилось порядком людей, свободных от дозоров и нарядов. Как-то само собой получилось нечто вроде вечера самодеятельности...
Когда программа подошла к концу, приезжий поднялся и с застенчивой улыбкой попросил разрешения рассказать одну историю. Все охотно потеснились, освободив проход. Приезжий уселся на табуретку и приступил к рассказу.
— Весной пятнадцатого года, — начал он, — находясь в Восточной Галиции, я — неважно по какому поводу — обозвал нашего фельдкурата[3] мешком с собачьим дерьмом и угодил в военную тюрьму. Тюрьма была как тюрьма — клоповник, в которой воняет парашей. Я уже готов был проскучать положенное число дней в ожидании суда и отправки со штрафной ротой на фронт. Но, когда вошел в камеру, вдруг услышал знакомый голос: «Здравствуйте, пан Гашек!» Ба! Передо мной был собственной персоной мой старый друг, с которым мы распили не одну кружку пива в трактире «У чаши». Его имя вам ничего не скажет, но запомните его, ибо оно заслуживает этого больше, чем имя Александра Македонского. Это — имя отважного героя, старого бравого солдата Швейка. «У нас в Будейовицах...», — заговорил Швейк так, будто бы мы с ним расстались полчаса назад.
...Тут лицо нашего рассказчика приняло смешанное выражение простоты и лукавства, глуповатого добродушия и тонкого ума. Перед нами сидел, потирая ревматические колени, Швейк — тот самый бравый солдат Швейк, которого теперь знает весь мир, а тогда не знал еще почти никто. В присущей ему манере, с бесчисленными подробностями и отступлениями он рассказывал нам про то, как повстречался в трактире «У чаши» с агентом тайной полиции, как тот отвел его в полицейское управление, как началась война и какие приключения пережил он, бравый солдат Швейк...
Рассказ этот был далек от той завершенности, которую он получил несколько лет спустя, когда зазвучал со страниц бессмертной книги Гашека. Образы, которые потом приобрели рельефность, тогда были только намечены легкими контурами. Но Ярослав Гашек с таким глубоким артистизмом перевоплощался в своих героев, что перед нами, словно живые, проходили австрийские офицеришки, пустоголовые щеголи, распутные священники, обжоры, доносчики, сластолюбцы — и прежде всего, — сам Швейк»[4].
Когда 12 сентября 1918 года наши войска освободили от белогвардейцев родину В. И. Ленина Симбирск, Гашеку с большими трудностями удалось добраться туда. Затем политотдел Реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта направил его в только что освобожденную Бугульму в качестве организатора военной комендатуры.
